В Тбилиси отмечают 30-летие кровопролитных боев у Гумисты. Спустя восемь месяцев после начала грузино-абхазского вооруженного конфликта, с 14 по 16 марта 1993 года грузинские вооруженные силы смогли отбить массированную атаку российских и абхазских вооруженных подразделений, ставящих целью взятие Сухуми. «Эхо Кавказа» побеседовало с участником гумистинских боевых действий, с генерал-майором в запасе, директором Госслужбы по делам ветеранов Кобой Кобаладзе.

– 30 лет прошло с тех кровопролитных боев у Гумистинского моста. Те события вы ежегодно вспоминаете 16 марта. Что для вас означает этот день?

– Если вспомнить динамику событий тех дней, то это ведь не один день, не только 16 марта. Если и отличался этот день от других, то это был день величайшей самоотверженности и ощущения того, что у нас не было надежды ни на кого, кроме самих себя. Почему-то сегодня есть темы, на которых мы не акцентируем внимание, например, что не только 30 лет назад, а всегда у Российской империи были огромные попытки подавить всех и вся вокруг. Тем более, она не утеряла до сегодняшнего дня восприятия постсоветского пространства как своей собственности. А в тот период у России такое отношение было в стократном размере к соседним государствам, особенно к Грузии, которая была, можно сказать, флагманом тех государств, которые решились и объявили независимость.

Мы знаем, что этому предшествовало, сколько дней было, полных боли, – 9 апреля (1989 г.), потом фактически навязанные события в Самачабло (Южной Осетии), много других. И закончилось все это трагедией в Абхазии.

Это была трагедия, поскольку исторически, на протяжении нашего совместного существования в единой стране проявления такой жестокости и управляемой агрессии друг против друга трудно вспомнить. В то время у нас были тяжелые дни и в Самегрело, и в целом в Западной Грузии. Эта была попытка разобщить нас и противопоставить друг другу.

Что касается боевых действий в Абхазии. Никто не говорит сейчас о том, что тогда в свое время искусственно была создана Конфедерация Кавказа. Если не ошибаюсь, Шанибов (Муса) был руководителем, и они с большой помпой объявили Сухуми своей столицей. И взяли обязательство ввести в эту столицу так называемые вооруженные отряды Конфедерации, которыми руководил Шамиль Басаев.

Вот видите, какая динамика? Те силы, которые до и после противостояли друг другу, в тот момент единым фронтом были развернуты против нас. У Грузии тогда не было никаких ресурсов, у нее была отвага, было желание жить свободно и независимо, и не было абсолютно никакой агрессии. Воспользовавшись тем, что мы в какой-то степени были охвачены ура-патриотизмом, они вызвали разные конфликты, и Абхазия (абхазский конфликт) стала местом самого крупномасштабного из них.

Мы знаем, какие действия были тогда на железной дороге, плюс вошедшие из другого государства вооруженные силы, которые якобы получили правовую основу для своего вхождения в Грузию, и, в частности, объявление Сухуми своей столицей, - все это ведь напоминает динамику российской политики и попытки оказать свое влияние на интересующие ее территории.

– После падения Гагры (1-6 октября 1992 года) военная операция у Гумисты для вооруженных сил Грузии стал первым серьезным прорывом, успехом. Меня интересует ваше мнение спустя 30 лет о тех событиях на фоне полномасштабной интервенции России в Украине, как вам все это видится сейчас?

– Конечно же, это был управляемый (Россией) процесс, который привел к масштабным боевым действиям. После падения Гагры-Гантиади стало явным: если бы не прямое вмешательство российских регулярных вооруженных сил и нанятых ими подразделений, тех же казаков, был определенный состав северокавказцев, кстати, ингуши тогда с нами были на пассивно-дружественной позиции, и большая часть чеченцев. Ну, случилось то, что случилось... И это показало, что без вмешательства регулярной армии России эти боевые действия не приобрели бы такой масштабный разрушительный характер, а очень быстро разрешились бы. Два народа одной родины и представители разных регионов или одного уголка нашли бы общий язык. У России не было этой задумки, чтобы кто-то нашел общий язык, был довольно рассчитанный наперед процесс, что потом вызвало то, что произошло 14, 15, 16 марта (1993 года). Это было уже начало процесса выполнения их плана, когда никто не скрывал, что это наступление, штурм на Сухуми был запланирован и одобрен в Генштабе, им руководили высокие чины России, их техническое обеспечение – авиационное. Немного странно, когда идет пропаганда о том, что передовую линию и вглубь фронта вооруженных сил Грузии бомбардировали авиационные силы Абхазии – немножко вызывает улыбку. Тем более, в предыдущие дни на прилегающие к Гумисте территории, где было место боестолкновений, массированно были сброшены большие, 500-килограммовые бомбы. Тогда погибли и журналисты, среди них был и Георгий Попиашвили. Журналисты были там, чтобы снять, зафиксировать это обстоятельство. Вместе с ними погибли около 11 человек (14 марта 1993 года в Ачадара во время съемки процесса разминирования 500-килограммовой бомбы подорвались режиссер Гулико Годоладзе, оператор Джумбер Эзугбая, журналисты Георгий Попиашвили и Саша Карапетов).

Потом, 15 марта, началась массированная бомбардировка Сухуми и предлагающих территорий, в том числе и нашей Базы-1. Нас тоже хорошо заставили попрыгать в воздухе, и после этого началось осуществление непосредственно штурмовой операции личного состава и соединений по взятию Сухуми.

Нельзя не отметить ту отвагу, которой отличились тогда ребята, личный состав шестого танкового батальона, второго батальона, бригада из местных жителей Сухуми. Наша артиллерия очень эффективно работала, что обеспечило нам взятие потом инициативы в руки. У нас была отдельная разведывательная часть, перед которой была поставлена задача – создать оборонительную преграду, воспрепятствовать их продвижению вперед. Хорошо поработали артиллеристы, конкретно в направлении их группировок была огневая обработка этих районов. Интересная динамика развилась – отваги, дерзания. Мы ни на кого не надеялись, кроме друг друга. И все это ясно показало нам, как много может борющийся за свободу человек, за спиной которого стоит его родина, насколько он превосходит противника гораздо превосходящей его с точки зрения количества и технологий. В последующие дни мы, конечно же, вернули им тела погибших, расправа над покойниками – это не удел воинов. Захвачено было много живой силы, пленных, их тоже вернули, среди них было много представителей регулярных российских войск.

– То есть в том беспределе вы старались соблюдать международно признанные законы войны? Чего не наблюдается сейчас в Украине…

– Знаете как, что бы мы ни говорили, у нас в генах заложено уважение к врагу. Как бы то ни было, одно дело – боевые столкновения, но унижение уже побежденного, взятого в плен человека не укладывается ни в наших обычаях, ни поощряется Господом Богом.

Что самое главное – то, что 15-16 марта (1993 года) мы показали, что за нашу страну мы можем результативно сражаться, защищать ее. Несмотря на то, что после этого не была осуществлена контратака из-за разных тактических, оперативных причин. Массированная атака на Гумисте, как я уже сказал, была одним из главных направлений ударной силы, которую подкрепляли остававшиеся в нашем тылу усиленные войска противника в направлении Ткварчели и Очамчире. Они синхронно активизировались на оперативно- тактическом пространстве, когда в направлении Сухуми началось генеральное наступление. Продвижение линии фронта вперед и расширение подконтрольного ареала создало бы опасность незащищенного тыла. Мы знаем, какие события тогда имели место в регионе Самегрело. И там тоже процессы были управляемые. Все это после стольких лет дает нам возможность проанализировать, продумать многое.

– И к какому мнению вы пришли, с учетом сегодняшней ситуации в Грузии, Украине?

– Есть много аналогий, когда сравниваешь те и нынешние события. Моему поколению не нужно кричать о том, что «Россия – агрессор, захватчик». Мы об этом еще тогда говорили. Кстати, тогда на Гумисте вместе с нами воевали отец и сын, кажется, Мазуры. Сын погиб в одном из боестолкновений, и тогда его отец нам сказал почти пророческую фразу: «Грузины, если мы здесь вместе не остановим Россию, нам придется ее останавливать на Днепре».

И у нас всегда было ощущение, что эта ненаказуемость России поощряет ее агрессию. И все это мы видим, и ничего нового нет. Здесь просто один момент: мы никого не обязываем и не попрекаем, мы знаем, что это наша главнейшая задача – обеспечить оборону нашей страны.

В процентном отношении морально, умственно, профессионально и живой силой, поверьте, возможно, в тысячу раз больше поддержки мы выразили исходя из наших возможностей во время тех же идущих в Украине боевых действий, их борьбы за свободу. Но это никак не дает нам права, чтобы забыть об обороноспособности нашей страны и распинаться, вести себя как выскочки. Для меня очень странно и вызывает улыбку, когда представитель молодого поколения сегодня по телевизору наставляет нас, что он уже повоевал с Россией и в этой борьбе дважды вдохнул газ (слезоточивый) на проспекте Руставели. Ну, это чуть-чуть далековато от реальности, но ничего, чувство, что он боеспособен, – это уже хорошо. Наверное, это нужно чуть откорректировать.

И меня интересует: 14-15-16 марта… 16 марта мы собираемся у мемориала (погибших за территориальную целостность Грузии), мы всегда в этот день там. Этот день – довольно тяжелый для нас, но в то же время он насыщен надеждой, верой в себя, тем, что мы можем знать о том, что наша страна должна быть свободной, сильной, и мы обязательно вместе с абхазами, осетинами будем детьми одного сильного государства в будущем.

Произошедшее было ошибкой. Это не только наша ошибка, это ошибка и абхазов, и наших братьев – осетин. Но нам с этой трудностью, болью нужно искать дорогу друг к другу. У нас есть определенные очертания этого... посмотрим, Бог нам в помощь... И Украина будет свободной, главное – правильно подойти к этой теме.